Став депутатом, главный местечковый записыватель Щюра должен был еженедельно проводить приём граждан. Ему это быстро надоело. Постоянное нытье посетителей раздражало Щюру, просьбы материальной помощи бесили, потому что все деньги, предназначенные для материальной помощи, он сумел присвоить, перевести в доллары и практически забыл он них. Из своего кармана помогать кому-то он не собирался.
- Идите, Бог поможет, – строго говорил он просителям. – Работать надо, работать руками, головой, потуже затянуть пояса. Время кризисное, вся страна, весь народ должен консолидироваться и активно заниматься импортозамещением…
После приёма Щюра направлялся в офис записывателей, где Мина и Моня уже накрывали стол.
Из кармана глухо зазвучала мелодия «Интернационала». Звонил Мальвина и срочно вызывал к себе.
Новость была потрясающей – Мальвине подогнали бесплатную путёвку в болгарский санаторий.
- Я там в советское время бывал и всегда оставался доволен, – доложил Мальвина, – я дам тебе телефончик одного местного дельца.
Щюра за два дня оформил загранпаспорт и уже на третий спускался по трапу самолёта на болгарскую землю.
Щюра отдохнул на всю катушку: он перепробовал все местные вина, не забывая о горячей гроздовице – местной ракии, разогреваемой на огне в медных чашах с длинными рукоятями. Ни о какой русской культуре и сохранении родного языка Щюра не вспоминал почти месяц.
Прощание было горьким – Щюра понимал, что больше никогда не сможет вот так бесплатно отдохнуть в своё удовольствие, потому что время Мальвины кончалось, как и его – Щюрино. Впереди была пенсия и незаметно подступающая старость, от которой не могли спасти никакие санатории.
Родной город встретил главного записывателя настороженно. В глазах прохожих Щюра заметил страх. Это тем более поразило Щюру, что на многих встреченных им людях были надеты медицинские маски.
Щюра бросился в офис записывателей и там встретил Моню и Мину, уже подпитых, но в медицинских масках.
- А как же вы пьёте? – в первую очередь поинтересовался Щюра.
Мина и Моня синхронно сдвинули маски к носу, также дружно осушили свои стопки и вернули маски на прежнее место.
- Что здесь случилось без меня? – спросил Щюра, подсаживаясь к столу.
- Эпидемия, – объяснила Мина, одновременно доставая стопку для Щюры и подкладывая закуску, – министры и депутаты мрут как мухи. В министерстве культуры в живых одни уборщицы остались.
- А кто нам деньги будет выдавать на издание книг? – возмутился Щюра.
- Сейчас не до денег, – вклинился в разговор Моня, – все боятся эпидемии… Почти все федеральные судьи отбросили коньки… Идут слухи, что эта эпидемия из-за тебя началась…
- Как из-за меня? – Щюра был шокирован, но одновременно ему польстило, что его персоне придают такое значение.
- Точнее не из-за тебя, а за тебя… – Моня охотно объяснял то, что ему самому было непонятно. – Слух такой идёт, что Бог наказывает за то, что из-за тебя творятся несправедливости… Ну, там деньги дают из бюджета без счёта, наградами тебя осыпают не по заслугам, суды ты выигрываешь, хоть вокруг сам виноват…
- Ерунда! – хлопнул по столу жирной ладошкой Щюра. – Я стою на страже национальной культуры и чистоты русского языка… А что с Мальвиной?
- Жив-здоров твой Мальвина! – выпалила Мина, разливая водку по стопкам. – Со страха сидит в своём кабинете, никуда не выходит и на звонки не отвечает…
- Это мы сейчас выясним, – пробормотал Щюра, доставая сотовый телефон, – Алло, привет, Мальвинчик! – он долго молчал, прижав мобильник к уху, вслушиваясь в то, что говорил ему сердечный друг. – До встречи, – бросил он на прощание и сунул сотовый в карман.
Записыватели выпили не чокаясь.
- Бред какой-то, – как бы только приходя в себя, выдохнул Щюра, – Как только начался мор среди чиновников, местные экстрасенсы и колдуны, пошаманив, доложили, что будто бы я перерасходовал лимит допустимого зла, что я будто бы перегнул палку и вызвал гнев небес… Как можно говорить всерьёз о таких средневековых суевериях в XXI веке? Мне как коммунару это дико слышать.
- Дико, говоришь, – Мина раскраснелась не только от выпитого, но и от вполне понятного волнения, – Твои коммунисты вызывали в обком поочередно батюшку, муллу и раввина для освящения помещения и сделали официальное заявление о том, что ты исключён из Компартии за нарушение морального кодекса строителя коммунизма.
- Но я ещё депутат фракции Компартии? – забеспокоился Щюра о депутатских пятидесяти тысячах рублей.
- Тебя попёрли из депутатов, потому что ты избран был по партийному списку, – «обрадовал» Щюру Моня.
- Не может быть! – Щюра не верил собственным ушам. – И всё это происходит перед самой пенсией!
- Тебя попёрли и с фиктивной работы! – в голосе Мина слышалось торжество. – Ты больше не старший научный сотрудник!
- За что!? – возмутился Щюра. – Я внёс огромный вклад в русскую литературу!
- Поэты народов севера покаялись в сговоре с тобой. Они признались, что сами делали переводы своих стихов на русский. Ты присвоил себе сомнительную честь этих переводов…
- У меня ордена и медали, у меня десятки литературных премий, из которых многие престижные! У меня безупречная репутация – мне обеспечена спокойная старость, – Щюру было трудно вывести из равновесия.
- По депутатским запросам идёт пересмотр всех гражданских и уголовных дел, где ты принимал участие, – в Мину как будто вселился дух обличения и мщения, – все пострадавшие по этим делам будут оформлять иски, а прокуратура возбудит уголовное дело по коррупции в судебных органах региона. Пострадают не только продажные судьи, но и вы с твоим дружком Мальвиной…
- Вряд ли, – оказывается, в офис неслышно зашёл Мальвина и слышал большую часть разговора записывателей. – Вряд ли. Беда в том, что в какой-то момент враждебные нам силы сконцентрировались в регионе и нарушили царящий порядок. Всё вернётся на круги своя. Наши силы неизмеримо преобладают над смутьянами.
- И вы опять выгородите своего дружка? – задала вопрос Мина и опрокинула внутрь себя стопку водки, уже не способную вывести её из равновесия.
- А выгораживать и нет смысла, – одними тонкими губами улыбнулся Мальвина. – Анчутка доволен Щюрой. Мой друг плохой писатель и никудышный поэт, но с моей помощью он привёл к повиновению нашему повелителю весь регион со всеми структурами и ведомствами. Путём определённых манипуляций с сознанием он привлёк на службу нашему господину ничего не подозревавших людей, возомнивших себя талантами и гениями. Они, сами того не зная, подписали договор с нашим нечистым. Гордыня – главный залог успеха этих людей…
- А что теперь будет с Щюрой? – с тревогой спросил Моня, на самом деле переживавший только за свою толстую шкуру.
- На нём наш шишига продемонстрирует своё величие. Все недостатки Щюры обернутся неопровержимыми достоинствами. Его звезда ещё ярче засияет в нашем прославленном ныне регионе.
Щюра молча слушал словоизлияния Мальвины, мало что понимая. Но это ничего не значило. Главное – он опять в зените славы, он на коне, а не в грязной луже.
Мальвина тем временем подошёл к столу, выплеснул на пол остатки водки из стопок и разлил в них густую алую жидкость из флакона, который достал из кармана пальто.
- За князя тьмы! – поднял тост Мальвина, мысленно на древнем шумерском языке вознося молитвы своему окаянному хозяину и покровителю.
Записыватели хором заорали:
«Будет Щюре счастье, счастье на века, у нечистой власти сила велика!»
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 5 (663)