Главный местечковый записыватель Щюра, став коммунистом, почувствовал необычайный прилив сил, но не творческих, а идеологических. Ненависть к «антинародному режиму» рвалась из его грудей мощным потоком, но в одних и тех же корявых обличениях, а не изящной словесностью, как того хотелось бы самому Щюре и его руководящим товарищам по Компартии.
Щюра как-то намекнул своему подчинённому другу Моне, что был бы не против творческой помощи.
- Как же я буду тебе помогать, если я – член партии «Единая Россия», - смущённо объяснил Моня, - я ведь как бы и есть представитель «антинародного режима», как ты выражаешься…
- Не говори глупостей, - натянуто улыбнулся Щюра, - я тебя как облупленного знаю. Ты всегда был сторонником коммунизма… Написал бы какой-нибудь рассказик пропагандистский…
Моня смущенно покраснел.
- Ты знаешь, - объяснил он, прокашлявшись, - у меня в последнее время вообще ничего не прёт – ни стихи, ни проза…
- А что надо? – очень кстати появилась в офисе Мина, возвратившаяся из аптеки «Шах», куда она бегала за сказочно дешёвыми фуфыриками.
- Нужна трогательная история о преимуществе Компартии перед «Единой Россией», - проинформировал Мину Щюра, и сразу пожаловался на своё партийное руководство, - требуют от меня свежие рассказы, статьи и стихи… Не понимают, что творчество нельзя ставить на конвейер…
- Сейчас, сейчас, - Мина закатила глаза, и некоторое время не издавала ни звука.
«Жил был парнишка… - начала Мина, - Не совсем парнишка… Игорёк родился с двумя половыми системами, из которых более развитая была женская, но родители-единоросы хотели, чтобы у них был сын, а не дочь… Жизнь Игорька была сплошной трагедией – его тянуло к мужикам, а это воспринималось окружающими как гомосексуализм… А родители-единоросы насильно заставили Игорька написать заявление в «Единую Россию» и таскали бедного юношу по партийным мероприятиям этой партии власти… Игорь уже подумывал о самоубийстве, но однажды на единороском митинге познакомился с плешивым молодым мужчиной с писклявым голосом. Плешивый с ненавистью фотографировал выступающих на митинге и шептал так, что это было слышно практически всем вокруг:
- Партия жуликов и воров! Партия жуликов и воров!
Плешивому сделали замечание, но он продолжал фотографировать и ругательно отзываться о присутствующих членах «Единой России».
Плешивый очень понравился Игорю.
- А вы сами честный человек? – спросил Игорь плешивого.
- Я – коммунист! – отрекомендовался плешивый и ловко выхватил кошелёк из сумочки зазевавшейся полной единороски. – Я – коммунист и этим сказано всё! Я борюсь с антинародным режимом всеми доступными средствами…
После этого плешивый коммунист неожиданно звонко пропел куплет из песни, никогда не слышанной Игорем.
…От карпатских долин до Таймыра
Мы идем по дорогам крутым.
Коммунизм - это молодость мира,
И его возводить молодым!
- Вот так и живём-можем, - подытожил плешивый, погладив себя по кудрявому затылку, - А ты партийными вопросами интересуешься или лично мной?
- Тобой, - от всего сердца признался Игорь.
- А ты очень даже ничего, - похвалил плешивый и потянул Игоря в ближайшие густые заросли кустарника…
Когда через некоторое время обретшая друг друга парочка вышла из кустов, плешивый пребывал на вершине восторга.
- Я думал, что ты Мартов, - захлёбываясь объяснял он раскрасневшемуся Игорю, - а ты – Инесса Арманд!
- Почему Мартов? Почему Арманд? – интересовался раскрасневшийся Игорёк.
- Ильич дружил и с Мартовым, и с Инессой Арманд, - бросил неохотно плешивый коммунар. Его интересовало другое. – Тебя как зовут?
- Игорь, - ответил Игорь.
- Ты не Игорь, - хмыкнул плешивый, - ты – Игора… Хочешь ещё? – подмигнул верный ленинец.
В течение следующей недели Игору поимел весь обком Компартии, но партийцы заботились об Игоре не только физически. Заботой депутатов-коммунистов, у которых везде всё было схвачено, Игора сменила паспорт, где обрела долгожданный женский пол, сделала себе операцию по устранению никому не нужных мужских причиндалов и вступила в Компартию, выйдя перед этим из ненавистной ею «Единой России».
Так Компартия сделала счастливым ещё одного человека на этой земле» - закончила свой рассказ Мина.
- А к этой Игоре можно подкатиться? – поинтересовался любвеобильный Моня, не испытывающий никакой брезгливости, когда речь заходила о бесплатном угощении.
- А почему я этой Игоры не знаю? – вскинулся Щюра, ставший всего два месяца назад заядлым коммунистом.
- Ребята, - захихикала Мина, – я же всё выдумала…
- А жизненно получилось, - похвалил Щюра. – Ты эту историю забей в компьютер и скинь на флешку – я в обком отнесу… Только история пойдёт под моей фамилией…
- Литр делов, - Мина сразу стала серьёзной. – Только не завтра, а прямо сейчас… Так и быть – разопьём вместе…
Щюра нехотя полез за деньгами во внутренний карман.
- Сразу на три давай, - ласково посоветовал Моня.
- Почему? – не понял Щюра.
- Я тебе стих дарю, - дружелюбно осклабился Мона, и без подготовки зачитал стих.
Коммунары, не надо жим-жим,
Ведь в борьбе лишь растут наши силы.
Коммунизм ещё будет в России.
Рухнет антинародный режим!
Записыватели помолчали, переваривая услышанное.
- Солидно, - признался Щюра, - вот только «жим-жим» мне не совсем понравилось.
- Но я ведь не развиваю эту щекотливую тему, - объяснил свою позицию Моня, - хотя каждый понимает, о чём идёт речь.
- Грубо, - поморщилась Мина, - это один шаг до откровенной похабщины.
- А мы не в бирюльки играем с антинародным режимом! – воспрянул Щюра. – В жёсткой борьбе нет место интеллигентскому сюсюканью. Они нас убивают, а мы должны приличия сохранять?!
- Что-то не похоже, что вас убивают, - завелась Мина, - вас этот режим от пуза кормит…
- Ничего не получишь, - обиделся Щюра, так ничего и не достав из внутреннего кармана.
- Ты обещал! – Мина чуть не плакала.
- Дам, если напишешь заявление о вступление в Компартию, - в Щюре проснулся коллективный агитатор и пропагандист.
- Напишу, если дашь не на три, а на четыре, - выпалила Мина.
- Пиши, - Щюра достал деньги и отсчитал необходимую сумму, прекрасно понимая, что четырьмя бутылками дело не ограничится.
«В нашем полку прибыло» - внутренне ликовал молодой коммунист и седой записыватель Щюра.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 42 (655)