Как сказал обер-прокурор Святейшего правительствующего синода Константин Петрович Победоносцев, «что основано на лжи – не может быть право».

Уголовное дело в отношении моего сына Усынина М.В., осужденного 29 октября 2013 года судьей Ленинского районного суда Поповой за покушение на сбыт 6,98 грамма марихуаны, т.е. по ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 228.1 УК РФ на 5 лет и 7 месяцев лишения свободы в колонии строгого режима, основано на лжи. Его суть состоит в следующем.

Оперативник, зная о том, что мой сын ранее употреблял наркотики и состоял на учете в наркодиспансере, разработал оперативно-розыскное мероприятие под названием «Проверочная закупка», хотя мой сын никогда не торговал наркотиками и к этому времени уже длительный период не употреблял их, его готовили к снятию с учета.

27 декабря 2012 года оперативник Ф. подослал своего агента под псевдонимом «Леха» к моему сыну, когда он лежал после операции в Александровской больнице в отделении челюстно-лицевой хирургии с остеомиелитом. Цель оперативника заключалась в том, чтобы агент спровоцировал моего сына совершить преступление, уговорил его достать и продать агенту марихуану.

При этом «Леха» действовал через своего знакомого, больного этого же отделения, личность которого оперативниками почему-то не была установлена.

Наверно, оперативники, сами породив данное преступление, желали, тем самым, улучшить свои показатели по работе, чтобы таким образом заслужить благодарность от начальства.

Поясняю, что на момент провокации мой сын не имел намерений на совершение каких-либо преступлений, в том числе и на то, чтобы посредничать кому-либо в приобретении наркотических средств, а поэтому в действиях оперативников, разработавших и осуществивших данную провокацию с задействованием своего агента под псевдонимом «Леха», в случае расследования это дела может возникнуть состав преступления, предусмотренный ч. 4 ст. 33 УК РФ, где указывается: «подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом». Кроме того, в действиях этих сотрудников может быть установлен и состав преступления, предусмотренный ч. 3 ст. 303 УК РФ, как фальсификация доказательств по тяжкому преступлению.

Ранее мой сын не участвовал в сбыте наркотических веществ.

На место провокации в больницу к моему сыну «Леха» был доставлен вышеуказанными оперативниками, которые стали наблюдать за этой встречей, но не видели ни факта передачи агентом денег моему сыну, «потому что было темно», ни факта передачи моим сыном агенту пакета с марихуаной, «потому что они были вне зоны видимости - в туалете больницы».

Т.е. эти люди, являющиеся подстрекателями преступления по сбыту марихуаны, а, значит заинтересованными по делу лицами, являлись основными и единственными свидетелями по данному делу. Именно на их показаниях было составлено обвинение против моего сына, где указывалось, что он якобы сбыл «Лехе» 6,98 гр. марихуаны.

Мой сын в категоричной форме отрицает, что сбыл «Лехе» какой-либо наркотик, в том числе и марихуану, однако подтверждает, что к нему в вестибюле больницы подошел незнакомый парень, сказал, что это он ему звонил и просил о встрече, просил помочь купить марихуану. Но мой сын отказал ему в этом, сказав, что не занимается сбытом наркотиков, у него нет никаких наркотических средств, после чего ушел.

Тем не менее «Леха» пошел за моим сыном, настаивая на своем, зашел за ним в туалет, продолжая провоцировать на совершение преступления, а затем вернулся к ожидавшим его полицаям и якобы выдал пакет с марихуаной.

И суд не стал вникать в законность как самой провокации, так и действий со стороны оперативных работников, не стал сильно допытываться и до того, где и когда мог агент взять марихуану. И не сами ли полицаи выдали агенту марихуану из своих запасников?

Т.е. ни факт передачи денег «Лехой» моему сыну на приобретение наркотиков, ни факт передачи марихуаны моим сыном «Лехе» оперативниками не наблюдались, не зафиксированы. Однако, выдав пакетик «марихуаны» оперативникам, «Леха» сказал, что эту траву дал ему якобы мой сын, но оперативники почему-то не задержали моего сына в момент передачи, не изъяли и помеченные деньги, которые они передавали «Лехе» на осуществление закупки. Куда «Леха» дел деньги, никто не знает, моего сына почему-то не обыскали, не задержали. Более того, на момент возбуждения уголовного дела 9 января 2013 года мой сын фигурирует в полицейских документах как неустановленное лицо (том 1 лист дела №1 – постановление о возбуждении уголовного дела). Т.е. тем самым создана видимость об отсутствии заранее спланированной провокации, чтобы у суда создалась видимость о предотвращении не спланированного преступления.

И этого было достаточно, чтобы суд осудил моего сына на 5 лет и 7 месяцев.

При этом судья не приняла во внимание не только требование ст. 14 УК РФ о презумпции невиновности, где все сомнения толкаются в пользу обвиняемого, а также то, что приговор не может быть основан на предположении.

В данном случае все оперативники, упомянутые мною говорили, что не видели ни факта передачи «Лехой» денег моему сыну, т.к. было темно и они наблюдали издалека, ни того факта, чтобы мой сын передавал «Лехе» пакетик марихуаны, однако, верят «Лехе» на слово, что марихуану ему дал мой сын.

Т.е., утверждая в суде и на следствии, что мой сын сбыл провокатору марихуану, оперативники предполагают этот факт.

На л. д. 20, том 1 имеется акт проверочной закупки от 27 декабря 2012 года, составленный оперативником Ф., где указано: «Михаил достал из кармана куртки газетный сверток». Однако в суде тот же самый Ф. на вопрос адвоката пояснил, что не мог этого видеть, т.к. было темно, и он находился достаточно далеко от Михаила. Т.е. давал противоречащие показания по этому факту. Но ни прокурор, ни суд не вынесли никакого представления по этому поводу. Почему? Да, наверно, потому, что противоречивость и лживость показаний стала в Астрахани обычным делом.

Прокурор Ленинского района, обязанный осуществлять надзор за соблюдением законности, почему-то не увидел, что в данном случае, во-первых, оперативниками была осуществлена провокация в отношении моего сына с целью склонить его к совершению преступления, а во-вторых, обвинение моего сына в совершении этого преступления основывалось только на показаниях оперативников, которые ничего не видели, а также на анонимных показаниях «Лехи», потому что в уголовном деле имеется допрос не конкретного человека с фамилией и прочими анкетными данными, который не может нести ответственность за дачу заведомо ложных показаний в соответствии с требованиями УК РФ, хотя формально и предупреждается об этом. В суде он также допрашивался анонимно, не присутствуя физически.

Тем не менее, прокурор Ленинского района, несмотря на эти нарушения прав человека, подписал обвинительное заключение против моего сына и направил дело на рассмотрение в Ленинский суд.

Судья Попова также не стала вникать в подробности Конституции РФ, Уголовного и Уголовно-процессуального кодекса РФ, а также декларации прав человека, подписанную Российской Федерацией.

Не обратила она внимание и на то, что Европейский суд по правам человека уже обращал внимание судебных властей России на то, что Закон РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» от 05.07.1995 г. в ст. 7 указывает, что основанием проведения оперативно-розыскных мероприятий являются:

1. Наличие возбужденного уголовного дела. А уголовного дела не было.

2. Ставшие известными органам, осуществляющим ОРД (оперативно-розыскную деятельность), сведения о: признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.

Более того, еще 15 декабря 2005 года по уголовному делу Варьяна Европейский суд по правам человека указал, что ОРД «Проверочная закупка», разработанная сотрудниками милиции, была провокацией в отношении Варьяна, т.к. она подстрекала его к совершению преступления.

Т.е., по смыслу закона и применительно к уголовному делу моего сына оперативники имели право провести оперативное мероприятие «Проверочная закупка» в том случае, если бы было возбуждено уголовное дело, либо если бы у них были сведения о том, что мой сын готовит преступление и ищет для сбыта наркотических веществ покупателя.

Но у моего сына не было никаких наркотиков, покупателей он не искал, находился в больнице после перенесенной операции, еле разговаривал, т.к. челюсть была забинтована, намерений совершать преступления он не имел.

Однако судья Попова вынесла обвинительный приговор.

Адвокат моего сына в суде обратил внимание судьи на ряд документов, где явно подписи были подделаны за студентов, выступающих в роли понятых, и заявил ходатайство о проведении по этим документам почерковедческой экспертизы. Однако судья отказала в назначении этой экспертизы.

А правосудие ли это и куда оно делось в нашей области?

Я разговаривала со многими астраханцами, в т.ч. с адвокатами о состоянии правосудия в Астрахани.

И все мне говорили о том, что в последние 8 лет по уголовным делам законность в Астраханской области отсутствует, законность закончилась с уходом на пенсию бывшего председателя облсуда Рамазанова.

Кроме того, узнала я и о том, что за прошедшие 8 лет из нашей судебной системы ушло много опытных принципиальных судей, смело выносивших оправдательные приговоры в тех случаях, когда того требовал закон.

Таким образом, мой сын попал под молот правового беспредела, царящего в последние 8 лет в нашей области не только в правоохранительных органах, но и судебной системе.

Областной суд отстроил себе на деньги граждан-налогоплательщиков огромный помпезный дворец. Удобный, красивый, с многочисленной охраной. Только почему там отсутствует правосудие (право, основанное на законе и его неукоснительном соблюдении) и извращена сама суть его?

Людмила Усынина