Щюра любил пить гоголь-моголь не за его калорийность и высокие вкусовые качества. Он надеялся, что употребление этого замечательного напитка повысит его творческий потенциал и поможет писать не хуже, а может быть, и лучше Николая Васильевича Гоголя.
Но пока ничего не получалось. Из под пера Щюры по-прежнему выходили пафосные статьи, которые не зажигали читающую публику.
- Может быть, ванили добавить? – не подходя слишком близко к Щюре, спрашивала его жена, которая несла ответственность за изготовление гоголя-моголя.
В ответ Щюра только махал рукой и уходил в себя. Там он ничего хорошего не находил. Где-то в глубине сознание еще постанывала забитая совесть, мелькали серые документальные кадры из позорного прошлого и угрожающе наплывали фантомы будущего, но ничего из этого не давало пищи для ума опытного записывателя.
«А что, если написать всю правду о себе? – думалось порой Щюре, - А все действия перенести в небольшой французский городок со смешанным составом жителей и с проблемами вытеснения коренного населения пришельцами-аккупантами из Алжира?» Идея была неплохая, но Щюра понимал, что в конечном итоге ничего хорошего не получится, а выйдет очередная пафосная и никому не нужная публицистика.
«Да еще и французское посольство в суд подаст за очернение французской действительности», - с горечью помыслил Щюра.
Он встал с раскаченного стула и решительно направился в свой офис записывателей.
Путь лежал мимо одного из базарчиков, которые мэрия уже давно пыталась изжить в угоду руководителям супермаркетов с их ненасытной жаждой наживы.
- Средство для повышения творческой потенции! – услышал Щюра голос, доносящийся из торговых рядов, - Уникальное средство для повышения творческой потенции! Среди наших клиентов Пелевин, Акунин и сама Донцова!
- Мне оставь! – заорал Щюра и бросился в гущу базарных событий.
- Сколько? – спросил главный записыватель, когда наконец отыскал продавца чудесного снадобья.
- Тысячу за флакон, - заявил продавец. По нему было видно, что сбавлять цену он не намерен. Он был так уверен в успехе, что снисходительно пояснил, - употреблять перед сном.
- На все! – рявкнул Щюра, подавая пятитысячную купюру.
Убрав драгоценный препарат в портфель, Щюра бегом бросился в свой офис. Прибыв на место, опытный записыватель приготовил на столе письменные принадлежности и стопку мелованной бумаги, после чего принял препарат и прилег на диван. Сон пришел незамедлительно.
Щюра шагал по какому-то восточному городу – толи Багдаду, толи Тегерану, а может быть и по Душанбе. Кругом шла торговля, бегали возбужденные ишаки с выпученными глазами, мелькали стройные женщины в паранджах или в нечто подобном, орали своё муэдзины…
- Бабу хочешь? – спросил тонким голосом, невесть откуда взявшийся безбородый здоровенный мужик с одутловатым бабьим лицом.
- Нет, не надо, - ответствовал Щюра, подумав, что мужик предлагает себя.
- Я не о себе, - как будто прочитал щюрины мысли незнакомец, - Баба – что надо!
- Веди меня! – неожиданно согласился Щюра.
Мужик завел Щюру во двор, провел по нескончаемой террасе и втолкнул в дверь, обитую верблюжьей кожей.
Щюра очутился перед женщиной, которую мог описать только двумя словами: станок любви,
Что было потом, Щюра не смог бы описать при всём желании. Наслаждение бросило его в бесконечный восторг, а восторг толкал назад – в наслаждение..
Щюра очнулся оттого, что кто-то резко тряс его за плечо.
Он открыл глаза. Над ним стоял Моня.
- Что с тобой? – с беспокойством и одновременно со смущением спрашивал заместитель главного записывателя своего шефа.
А на Щюру стоило взглянуть. Он буквально плавал в продуктах своего сонного наслаждения.
- Что со мной? – слабым голосом вопросил Щюра.
- Ты наглотался сонного самовозбудителя, - объяснил Моня, разглядывая флакон.
- Значит, меня обманули и повышения творческой потенции мне не видать? – чуть не плакал Щюра.
- Да нужна она?! И без нее живется не плохо. Давай, лучше выпьем. На стол я уже накрыл.
- За творческий подъем! – поднял первый тост Щюра.
Больше за этот день Щюра ничего не помнил.
Щюра проснулся как всегда не рано. После ВЧЕРАШНЕГО гудела голова. Хотелось водки, огурцов, рассола, но Щюра взял ручку и рабочий блокнот, чтобы выполнить свой принцип “ни дня без строчки”.
Жизнь продолжается.
Рос Эзопов,
Астраханский общественно-политический еженедельник "Факт и компромат" № 36 (545), 20.09.2013 г.
