Когда Щюру спрашивали о том, что такое культура, он брал с полки или со стола одну из своих книг, показывал её человеку, задавшему вопрос, и объяснял:

- Вот это и есть культура! Всё остальное – бескультурье гольное!

Дальше он ничего не говорил, а сидел и громко и глубоко дышал.

Если дело происходило в кабинете Щюры, то Моня, всегда находящийся рядом с Щюрой, сжимая громадные кулаки, тихо предлагал сделать вклад в культуру, а потом читал чужие стихи, делая вид, что они недавно написаны им самим по случаю дня рождения спикера местной Думы.

Когда Щюра и Моня оставались одни, они пили водку, а если водки не было, то Моня читал стихи хороших советских поэтов из глубинки. Это страшное напряжение друзья терпели минут пять, а потом, не сговаривались, шли собирать деньги на культуру. Моня шел по левой стороне улицы, не пропуская ни одного учреждения, конторы и магазина, а Щюра – по правой. Чаще давали водкой и продуктами. Если давали деньгами, то Щюра незамедлительно заходил в первый попавшийся пункт ксерокопирования и компьютерной распечатки текста, вынимал из глубоких карманов брюк флешку с очередной книгой своей публицистики и говорил:

- Напечатайте нам вот эту книгу в двух экземплярах, а в исходных данных укажите, что тираж составляет 5000 штук.

Под вечер друзья возвращались в свой родной кабинет. Они почти плача выкладывали пожертвования на местную культуру.

- Семь бутылок водки, - диктовал Щюра, а Моня старательно записывал в специальный блокнот, который когда-нибудь на очередные пожертвования мог стать книгой «Хроники местной культурной жизни», - две бутылки портвейна «777»… Я портвейн пить не буду. У меня с него изжога…

- Семячинскому нальём, - буркнул Моня, - он всё пьёт, что нальют.

- Буханка хлеба ржаного, банка кильки пряного посола, - продолжал диктовать Щюра, вынимая продукты из громадного полиэтиленового мешка, - чай чёрный байховый, еще бутылка водки… Почему нам не жертвуют коньяк?

- А чего в нем хорошего? - пожал мощными плечами Моня, - лучше водки ничего нет…

- Пачка вафель, - продолжал Щюра, выкладывая пожертвования, - пачка долларов, сырок плавленый «Дружба»…

- Пачка долларов? – переспросил Моня.

- Ну, да, - кивнул Щюра и упал в неглубокий обморок.

- Ровно десять тысяч, - доложил Моня, когда Щюра открыл глаза.

- Настоящие? – прошептал Щюра.

- Конечно. Что будем делать?

- Спасать культуру! – выкрикнул Щюра, вскакивая на ноги. – Никому ни слова! Баксы в сумку уронили случайно. Ни один идиот такую кучу денег нам бы не дал. Дают, потому что Дума ходатайствует. Без Думы нам бы куска хлеба не дали.

Щюра решительно взял пачку и засунул её во внутренний карман видавшего виды пиджака.

- А мне? - выдавил из себя Моня.

В это время в коридоре послышались шаги, и в кабинет без приглашения вошли двое полицейских.

Один из них совершенно невнятно представился и молниеносно продемонстрировал удостоверение. После всего этого он заговорил даже слишком разборчиво.

- Из офиса ООО «Семейные ценности» пропало 20 тысяч долларов. Как раз перед вашим благотворительным приходом генеральный директор выложил два пачки для передачи доверенному лицу. После вашего ухода пачек на месте не оказалось. Вернете или начинать обыск?

- А где постановления суда? – выпалил видавший виды Моня.

- С постановлением суда будет хуже, - холодно улыбнулся полицейский.

Щюра и Моня переглянулись.

- У нас только десять тысяч, - попытался объясниться с полицейским Щюра, заглянув бездонные глаза служителя закона.

- Надо найти еще десять тысяч, - вежливо объяснил тот.

Ситуация была патовая. Щюра знал, что у Мони такие деньги есть. Моня также знал, что Щюра в сила отдать требуемое.

- Давай пополам, - предложили друг другу они, не сговариваясь.

Через полчаса Щюра и Моня, проводив довольных полицейских, сидели в кабинете и смотрели друг другу в глаза.

- Нас кинули, - объяснил другу Моня, - кинули как лохов.

- Знаю, - поморщился Щюра. Он помолчал, что-то взвешивая, а потом несильно хлопнул по столу своей пухлой ладошкой. – Завтра идем выбивать у мэра средства на издание антологии прозы местных авторов. Меньше двух лимонов я с них не возьму!

- За это надо выпить, - улыбнулся Моня.

Друзья перенесли продукты и выпивку на кухню и подняли первый тост.

Больше за этот день Щюра ничего не помнил.

…Щюра проснулся как всегда не рано. После ВЧЕРАШНЕГО гудела голова. Хотелось водки, огурцов, рассола, но Щюра взял ручку и рабочий блокнот, чтобы выполнить свой принцип «ни дня без строчки».

Жизнь продолжается.

Рос Эзопов,

Астраханский общественно-политический еженедельник "Факт и компромат" № 22 (531), 14.06.2013 г.