1.

Сегодня мне особенно трудно. Как давно меня никто не бил! Последний раз мне дали солидный пинок по мягкому месту, но попали по копчику во время голодовки Шефа. И всё. Я нарочно улыбался ментам, потому что знаю, как это не нравится окружающим, и рассчитывал, что хоть кто-нибудь ударит меня резиновой палкой, но этого так и не произошло!

С нескрываемой печалью вспоминается август 1991 год, когда я защищал демократию от красной чумы у Белого дома в Москве. Я рассказывал о своей демократической деятельности в родном городе то в одной, то в другой компании защитников этого дома, стараясь побольше выпить и поесть на халяву. Сначала мне затыкали рот словесно, потом начинали бить… Так я за одну ночь с 19 по 20 августа прошел добрый десяток компаний… Вот тогда я и решил стать профессиональным журналистом…

Итак, 8 мая, утро. Пишу эти записки в девяносточетвертом вагоне поезда 4, везущего меня в родной город, где меня больше всего и сильнее всего били. Пишу шариковой ручкой, ибо это, почему-то, оказалось удобно. Пока свежи воспоминания о двух майских днях, проведённых в Москве, хочу педантично изложить на бумаге все подробности.

6 мая. Мы с Шефом добрались до метро «Октябрьская». Вышли из подземки. Через какое-то время к нам подбежала какая-то нашистка с видеооператором: откуда прибыли и зачем? Отвлекаться на глупую девочку у нас не было ни времени, ни настроения. Я только сказал этой нашистке: «Мы прибыли со Справедливости, есть такая планета в Солнечной системе». А Шефу уважительно: «Пойдёмте отсюдова».

Кругом было много полицейских. Никого никуда не пускали.

Ладно, мы начали искать земляков, приехавших по своей воле и на свои деньги, но таких не нашли. Всех нанял Госдеп. Но об этом (ха-ха) знали только мы с Шефом…

Стоп. Вернусь-ка я в своем повествовании на сутки назад и расскажу, как добрался до Москвы, где защищал Справедливость от демократии…

Итак, еду я в вагоне на шестом месте… Не хотел я ехать на этом месте, потому что в этом случае оказываюсь шестеркой, - а это очень неприятно: ведь я всю жизнь проходил в шестерках…

Итак, еду. Заходит полицейский и человек в штатском. Говорят: покажи хозяйство. Я мог бы сказать, что нужна санкция прокурора, но не сказал, а показал хозяйство. Оба сказали: понятно, езжай дальше. Здорово я выкрутился! А ведь могли и снять с поезда.

Когда менты ушли, я откровенно рассказал всему вагону о том, куда и зачем еду. Все были в восторге, а одна пенсионная пара предложила заняться с ними групповухой в туалете, за что обещали провести меня до метро. Ведь я, хоть и бывал раньше в Москве, но города совсем не знаю…

Короче, возвращаюсь к событиям 6 мая. Марш миллионов был грандиозный. По моим личным впечатлениям было более восьмидесяти тысяч. Другие очевидцы сообщают о сотне тысяч, что я, в принципе, допускаю. Так что, марш миллионов состоялся.

Всё было ништяк. Я кричал: Позор Путину! Позор НТВ!

P.S. Совсем забыл: а куда делся Шеф? Ведь мы с ним вышли из подземки… К нам подбежала нашистка… И всё. Больше о Шефе ничего… Значит ничего и не было.

2.

Я получал истинное удовольствие, когда российские гестаповцы, заламывая мне руки, тащили мое туловище к автозаку. Как много мне пришлось сделать, чтобы со мной так поступили. Я бросал камни, но не докидывал. Я ругался. Но кругом все ругались, и полицейские на это не обращали внимания. Тогда я подошел и плюнул полицейскому на прозрачное забрало каски…

В автозаке со мной ехал Чубайс, но не приватизатор, а его брат – доктор наук, монархист и очень хороший человек. Он меня побил, но не зверски, а так, как мне нравится… Культурного человека сразу видно… Но он немного не догоняет. Я ему говорю: ништяк, да ты? А он ничего не понимает… В автозакее было весело. Один задержанный был из Барнаула, другой – из Ростова-на-Дону, а другие не захотели отвечать на мои вопросы и подвалили мне мандатов (остроумно!).

И вот нас привезли в ментуру. Выгрузили и спокойно поместили в одно помещение.

Потом начали по-двое выводить и «шить» 19.3 КоАП («Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции»).

С меня хотели снять белую ленточку, но я сказал, что это деталь одежды. Эти негодяи пригрозили, что ленточки будут сняты вместе с трусами.

Сволочи! Разве этим шутят? Ведь никто, на самом деле, с нас трусов снимать и не подумает! Меня попросили подписать протокол. Я настойчиво прошу стул, но его не дают. Фашисты! И тут одна лысая сука из ОВД «Северное Измайлово» собирает всех доставленных и сообщает, что он на данное время главный по отделению, и что он принял решение о нашем задержании до следующего дня, когда нас из ОВД повезут в суд для рассмотрения дела.

«Это незаконно!» - кричу я.

Задержанные соглашаются со мной и требуют, что бы их отпустили. Никого не выпускают, в том числе и двух девушек.

«Выпустите женщин!» – требуем мы, потому что нам женщины не нужны.

На ночь у всех отбирают шнурки, ремни, белые ленты. Но трусы оставляют!!!

В первом часу ночи в камеру приносят Доширак!!! Они разве не знают, что мне надо первое, второе и компот и, как минимум, два литра пива?! Я не хочу худеть. Мне нравится быть упитанным. У меня жена неплохо получает в банке и в ТСЖ!

Мне грустно, что все задержанные ужинают без претензий. Потом с воли передают минеральную воду, фрукты, печенье, сыр и многое другое. Но нет пива и сигарет! Полицаи забрали всё себе! Мне плохо без сигарет. От косячка я бы тоже не отказался…Понимаю, что вредная привычка, но с ней веселее жить, как говорит Шеф… С разными хорошими мыслями о Шефе и засыпаю.

3.

Утром всех задержанных привезли к мировому судье. По одному нас выводили в уборную.

«Пни меня по жопе», - шепчу я милиционеру, сопровождающему меня в туалет уже в третий раз за полчаса.

«Не положено», - не устает отвечать тот.

«Не домогайся меня!» - неожиданно для самого себя кричу я.

Задержанные и полицаи издевательски хохочут. Дураки смеются, а я прикидываю, успею ли на поезд с этим судом. Я успеваю. Меня обрабатывают первым, потому что я всем уже надоел. На улице меня встречают фотовспышками, подзатыльниками и кричат «Ну и рожа у тебя!». Кто-то торопливо сует в карман деньги. Это радует – будет на что промочить горло в поезде...

Беспокоит только то, что я вопреки указаниям Шефа подписался, что считаю себя частично виновным. Будет бить, а может – и хуже… Но это даже хорошо…

И вот он девяносточетвертый вагон поезда 4. Прощай, Москва! Как только поезд трогается, иду в туалет, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Действительно, рожа. Но надо просто представить, сколько по ней били, а потом уже рассуждать, какая она. Поездка удалась! Ура!

(А где всё-таки Шеф? Куда он делся?)

Рафик Идиатуллин,

"Факт и компромат" № 16, 18.05.12.